Эта вкладка содержит 2 статьи:
- История деревни Дютьково и церкви Рождества Пресвятой Богородицы.
- Всея Московской губернии зодчий. Об архитекторе нашего храма Грудзине В.О.
Статья 1.
ИСТОРИЯ ДЕРЕВНИ ДЮТЬКОВО и церкви РОЖДЕСТВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ, составленная по архивным и литературным источникам, рассказам старожилов, а также по информации на просторах интернета.
В середине XVI века в селе Дютьково, что на юго-западе Звенигородского уезда (ныне Одинцовского р-на) стояла деревянная церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Она и поныне находится на том же месте, правда, претерпев многие и многие изменения. Точная дата закладки этой церкви, как и история самого Дютькова теряется в глубине веков.
Предположительно в XV веке обширные земельные владения вокруг Звенигорода принадлежали боярину Федору Дютьке, а впоследствии часть этих владений были пожертвованы на помин души в монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, что на р.Стороже под Звенигородом. Так село Дютьково стало называться «дальней дачей» Саввино-Сторожевского монастыря (от слова «дать», передать в дар). Поэтому церковь в Дютьково освящена и названа также как и сам монастырь — Рождества Пресвятой Богородицы.
С практической точки зрения принадлежность к монастырям в те времена обычно помогала крестьянам легче пережить материальные тяготы. А если смотреть на вещи с точки зрения нематериальной – святой преподобный Савва Сторожевский стал истинным хозяином и покровителем и Дютькова, и Акулова, и Асакова, и Софьина, и Семенычей, и Чупрякова, и всех современных дачных товариществ. 
Мы знаем точно, что в последний год царствования Ивана IV, в государстве Московском была проведена перепись, и в сохранившихся Писцовых книгах имеются сведения о том, что уже в 1583 году село
« Дютково Звенигородского уезда, с деревянною церковью во имя Рождества Пресвятой Богородицы находилось в вотчине Саввы Сторожевского монастыря».
В 1584 году закончилось царствование Ивана IV Грозного. Государство Московское, измученное войнами, опричниной, страшными неурядицами и прекращением царской династии столкнулось с небывалым неурожаем и лютым голодом 1601-1604 гг. А продолжающиеся с 1605г по 1619 г. походы лже-дмитриев, поляков, шведов и литовцев на Москву совершенно опустошили и Дютьково и сам монастырь преподобного Саввы.
Повсеместно чужеземцы вели себя крайне кощунственно: «Многие Божии церкви и монастыри осквернили и разорили, раки чудотворных мощей рассекли и чудотворные мощи поругали… Во всех Божиих церквах лошади поставили»
До нас дошли сведения из Писцовой книги 1624 г. о трагической картине разорения Дютькова :
«В 1624 г. церковь деревянная стоит пуста от литовских людей, у церкви двор вдового попа Остафья; пашни церковныя земли пол-осмины, сена 25 копен; да в селе двор крестьянский и двор бобыльский, людей в них 6 человек». Нет никаких доходов, еле-еле удается прокормиться, нечем платить налоги — в 1628 году в книге учета налогов отражены скудные суммы собранных в Дютьково податей: «церковь Рождества Пресвятой Богородицы, в вотчине Саввы Сторожевского монастыря, в селе Дютково, дани 4 алтына, 2 деньги, в корм и в Московский проезд гривна взято».
Сменилось поколение, прежде чем жизнь начала налаживаться. В 1678 году в селе Дютьково уже числилось 12 дворов , а в них 46 человек. Растет и благосостояние :«Дани 29 алтын, 4 деньги, заезда гривна — взято».
Под покровом церкви Рождества Пресвятой Богородицы в 18 веке в Дютьково активно возрождается жизнь, строятся новые дворы, растут семьи. Уже в переписных книгах 1705 года, значится:
«село Дютково, на речке Песочне, от д. Усаково в 2 верстах, а в селе церковь Рождества Пресвятой Богородицы, …и 14 дворов крестьянских.»
В 1765 году по указу императрицы Екатерины II, село Дютьково вместе с церковью Рождества Пресвятой Богородицы перестает быть собственностью монастыря и переходит в разряд казенных или государственных.
По некоторым сведениям можно предположить, что в период с 1760-1790 
гг. здесь была проложена широкая дорога Звенигород-Верея, называемая «Екатерининским трактом». В наши дни можно убедиться в существовании этой старинной дороги. Для этого нужно пройти вдоль ЛЭП (линии электропередач) в любую сторону света и увидеть, что церковь в деревне Дютьково будет все время видна издалека за много километров, потому что высоковольтная линия проложена по наиболее вероятными очертаниями старинного Екатерининского тракта.
Именно соседство с проезжей дорогой способствовало быстрому росту села, население которого к середине 19 века составило более тысячи человек.
Не найдено пока сведений о том, что происходило в Дютьково в начале XIX века и пострадала ли церковь от Наполеоновской армии осенью 1812 года. Но даже если село и было разорено, то уже в 1839г. согласно «Клировым ведомостям» церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Дютьково «устроена благолепно; деревянная, и такая же колокольня, покрыта железом. Утварью достаточна. Внутри расписана на масле по местам живописью. Причта положено: священник, дьякон, дьячок и пономарь.»
Среди современных прихожан храма Рождества Богородицы есть те , кто помнит рассказы своих прабабушек о том, что девушки в окрестностях стремились «выйти замуж за Дютьковских», так как были женихи «Дютьковские все богатые».
В1841 году на имя Владыки Филарета, митрополита Московского и Коломенского, поступает прошение от прихожан и настоятеля церкви в Дютьково о строительстве каменной церкви на месте деревянной. Однако на тот момент разрешено было только провести ремонт и заменить сгнивший венец на новый дубовый.
Строительство новой каменной церкви Рождества Пресвятой Богородицы с двумя приделами Святого Пророка Илии и Преподобного Саввы Сторожевского было начато в 1873. Согласно проекту она должна была стать одой из самых больших церквей в Верейском уезде. Автором проекта явился архитектор Грудзин, о нем и его творчестве рассказано в отдельной статье.
Распорядителями над стройкой были назначены прихожане из Дютьково, Акулово и Софьино. Село Дютьково в то время насчитывало 215 дворов и 1818 душ взрослого населения. Крестьяне обязались за свой счет три года возить лес для обжига кирпича, а также поставлять прочий материал в нужном количестве.
Строительство продвигалось быстро и уже в 1879 году состоялось освящение нового каменного храма, возведенного в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
Однако новому храму, также как и его причту, и прихожанам предстояли тяжелые испытания. Россия стояла на пороге XX века — кровавого, безбожного и безжалостного. Первая мировая война, революция, убийство царской семьи, голод, разруха, коллективизация, гонения на церковь, аресты — вот что ожидало их в ближайшую четверть века.
Сразу после революции здание церкви Рождества Богородицы со всей церковной утварью было объявлено собственностью Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов. Сохранился документ, датированный 1925 годом под названием «Соглашение граждан прихода села Дютьково со Звенигородским Советом Рабочих и Красноармейских депутатов». В нем написано, что прихожане обязуются беречь переданное им во временное пользование «Здание культа со всем его имуществом, содержать его за свой счет, оплачивать все налоги, страховки и обложения, не допускать никаких действий, направленных против Советской власти и нести уголовную ответственность за нарушение Соглашения».
Дютьковский храм, один из немногих в Подмосковье, оставался открытым почти до самой войны. Его настоятель, священник о.Сергий Моисеев умер в 1937 году на Пасху. С его кончиной богослужения прекратились, но храм не подвергся немедленному разорению. Серьезный ущерб храму был нанесен позднее, во время войны с гитлеровской Германией.
Немцы наступали очень быстро, они заняли Можайск, Бородино, Петрищево, Ляхово, Брыкино. Жителей Дютьково эвакуировали в Жаворонки. Во время боев под Москвой в ноябре – декабре 1941 года на колокольне располагался наблюдательный пост 154ого Гаубично-артиллерийского полка, 32ой КСД, о чем свидетельствует мемориальная надпись. Вся западная стена храма была изрешечена пулями и осколками, в ней зияли сквозные пробоины от немецких снарядов. Именно здесь в районе Дютьково против немецких танков впервые были применены огневые рубежи и фугасные огнеметы. Деревня Дютьково оказалась сожжена дотла. Вся земля здесь усыпана снарядами и человеческими останками.
По окончании войны жизнь на истерзанной земле в Дютьково не налаживалась очень долго. Посреди выжженного поля, на высоком берегу пруда стояла церковь Рождества Богородицы, еще под куполом, еще без обрушившегося свода, с почти уцелевшей, несмотря на обстрелы колокольней. Еще была жива в сердцах вера, укреплявшая людей в страшные военные годы. Многие из тех, кто по милости Божией выжил во время войны, хотели, чтобы церковь вновь начала действовать.
В 1946 году группой граждан было подано Прошение в администрацию г. Звенигорода об открытии храма Рождества Богородицы в Дютьково. Однако, несмотря на то, что единственный действующий храм был в Шарапово в 30 км от Дютьково, в просьбе верующим было отказано.
В послевоенные годы и особенно в хрущевское правление атеистическая и антирелигиозная пропаганда набирала обороты. Все смешалось в умах, исчезли понятия о плохом и хорошем, об истинном и ложном. Именно в это время с помощью трактора активисты-богоборцы сдернули с крыши крест и купол, пробили отверстия в стенах, обрушили колокольню. Предприимчивые кладоискатели выломили каменные напольные плиты храма, оборотистые хозяйственники не испугались приспособить надгробия с церковного кладбища под фундамент строящейся тогда конюшни.
Нет логичного объяснения для чего предпринимались столь решительные, затратные и бессмысленные действия. В советское время часто использовали церкви под зернохранилища, мастерские, клубы, колонии и т.п. Ничего из перечисленного не было размещено в церкви в Дютьково. Похоже, что ее просто хотели стереть с земли – да не хватило сил.
К концу XX столетия церковь Рождества Пресвятой Богородицы в деревне Дютьково находилась в гораздо худшем состоянии, чем после нашествия литовского войска в 1624; хуже чем после разорения от наполеоновской армии в 1812 году; и хуже, чем после разгрома немцев под Москвой в декабре 1941 г.
Возрождение началось в 1999 году, когда в деревне Дютьково была зарегистрирована религиозная община, начался сбор пожертвований. По благословению Высокопреосвященнейшего Ювеналия митрополита Крутицкого и Коломенского в 2001 году в храм был назначен священник для возрождения приходской жизни и восстановления церкви.
Степень физического разрушения Храма была столь велика, что казалось проще построить заново новое здание, чем составить план восстановления разрушенной церкви. Но тщательная экспертиза установила, что сохранившийся фундамент, остатки стен, фрагменты крыши и колокольни позволяют вести восстановительные работы.
Восстановление храма и возрождение духовной жизни начались одновременно. Сначала, как во многих возрождающихся святынях, стали совершать молебны в воскресные дни, а с весны 2003 восстановились регулярные богослужения.
В период с 2004 по 2020 г на пожертвования прихожан произведен огромный объем работ: отремонтированы и вставлены двери и окна со старинными решетками, заделаны отверстия в стенах, возведен купол, установлены кресты, восстановлена колокольня со звонницей, покрыта крышей трапезная часть, храм оштукатурен внутри и снаружи, благоустроена территория. 
Внутри храм также великолепно украшен прекрасными ликами Спасителя, Пресвятой Богородицы и святых, которым мы молимся, а они покрывают нас своим заступничеством.
Автор: Екатерина Григорьянц
2020 г.
СТАТЬЯ 2.
ГРУДЗИН В.О. — АРХИТЕКТОР ХРАМА РОЖДЕСТВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В ДЮТЬКОВО.
ВСЕЯ МОСКОВСКОЙ ГУБЕРНИИ ЗОДЧИЙ.
Автор статьи : А.В. Рогачев
Во второй половине XIX века в Xотькове и его окрестностях работало немало известных тогда архитекторов. И если хотьковским зодчим номер один по праву может именоваться А.А. Латков, то второе место в почетном списке должно принадлежать В.О. Грудзину, создавшему комплекс первых капитальных построек на Горбуновской фабрике.
К сожалению, этого плодовитого мастера забыли почти сразу после его смерти, и сегодня его имени не встретишь даже даже в отменном по своей полноте труде Дьяконова «Материалы к биографическому словарю московских зодчих». А между тем, по числу работ в Подмосковье Грудзин, пожалуй, не имел себе равных среди современников. Заслуживает внимания и продолжительность его творчества, охватывающего целую эпоху в истории русского зодчества. Ведь первые свои постройки Грудзин возводил во время, когда еще работали последние из плеяды зодчих-классиков, а конец его карьеры пришелся уже на время становления стиля модерн.
Рассказ о Владиславе Осиповиче Грудзине нужно начать с того, что правильные, настоящие его имя и фамилия – Владислав Адам Грудзиноили Грудзина. Зодчий происходил из католической семьи польско-литовскиx дворян Гродненской губернии. Именоваться на русский лад, по имени-отчеству, он стал,поступив в 1842 году в петербургский Лесной и межевой институт на отделение гражданских инженеров. А поскольку произошло это в николаевские времена, когда поляков не слишком жаловали, он заодно обрусил и написание своей фамилии.
Свой первый классный чин — коллежского регистратора Грудзино-Грудзин получил на втором году обучения, а еще через год, в 1844 году он уже был выпущен в распоряжение 1-го департамента Министерства Государственных имуществ. Там не сразу решили, что делать с начинающим зодчим и откомандировали его на сооружение зданий императорского Эрмитажа. Лишь через несколько месяцев для Грудзина нашлось постоянное место — в Тверской палате Государственных имуществ, куда его назначили помощником гражданского инженера палаты. Молодой зодчий очень быстро отличился — за образцовое проектирование и перестройку ямских слобод вдоль Петербургского шоссе близ Твери его переместили на пост гражданского инженера. Всего в Твери Грудзин проработал около пяти лет, и неплохо, поскольку в 1849 году удостоился нового повышения — перевода в Московскую палату Государственных имуществ, где открывались гораздо более широкие перспективы для будущей карьеры.
К 32 годам он состоял уже в чине коллежского асессора (что-то вроде современного майора) — для гражданской службы с ее медленным продвижением это было совсем неплохо. Но дальше карьера резко замедлилась. В бюрократической государственной машине середины XIX века не слишком высоко ценились технические специалисты. Должности инженеров, архитекторов по чинопроизводству ставились немногим выше каких-нибудь делопроизводителей. Из-за этого на долгие десять лет Грудзин застрял в одном чине.
Зато благодаря службе в палате Государственныx имуществ ему удалось зарекомендовать себя несколькими крупными работами в казенныxвладенияx Подмосковья. В частности, в 1860-x годаx он руководил сооружением xрама в большом селе Рогачеве Дмитровского уезда. Но все-таки гражданскому инженеру палаты приходилось больше заниматься канцелярской работой — проверкой смет, отчетов о чужих постройках, разбирать связанные со строительством вопросы, иногда выезжать для оценки новых построек.
Так что Владислав Осипович только выиграл от преобразований органов управления 1866 года, когда решение связанных со строительством вопросов было передано в губернские правления. Туда же перевели и гражданских инженеров палат. Так Грудзин оказался в Строительном отделении Московского губернского правления. Новая должность его называлась скромно — техник, но в то время этим словом обозначались не лица со средним специальным образованием, а вообще все технические специалисты. Так, должности техников Строительного отделения Московского губернского правления замещали высококвалифицированные инженеры, архитекторы, даже академики архитектуры. В их компетенцию, помимо проектирования и строительства казенных зданий, входило рассмотрение и утверждение чертежей всех сколько-нибудь значительных частных сооружений в Москве и губернии, а также контроль за соответствием возводимых зданий утвержденным проектам. Без осмотра техника не могла быть пущена в действие ни одна фабрика, не могла быть освящена ни одна церковь, заселен ни один крупный жилой дом.
При распределении зон действия техников в ведение В.О. Грудзина попали северная и западная части Московской губернии с городами Дмитровым, Клином, Вереей, Рузой, Звенигородом, Можайском, Волоколамском, а также с двумя посадами — Сергиевым и Воскресенским. Кроме того, ему же «временно» был поручен контроль и за постройками в Коломне, Серпухове, Бронницах, Богородске, Подольске и Павловском посаде. На долгие три года Владислав Осипович стал поистине главным архитектором Московской губернии (без Москвы). Он ведет многочисленные казенные постройки, дает заключения по проектам, осматривает частные новостройки. Учась на чужих успехах и неудачах, он набирает бесценный опыт, а главное — приобретает широкую известность среди крупнейших подмосковных застройщиков, как знающий и авторитетный специалист. Именно с этого времени у Владислава Осиповича появляется обширнейшая частная практика. Размах его деятельности поражает. По-видимому, число более или менее существенных работ Грудзина исчисляется сотнями. Одних культовых сооружений он возвел несколько десятков (в частности, церкви в Ошиткове, Казанском-Мере, Дубровках Бронницкого уезда, Ивайлове Рузского уезда, Малькове Богородского уезда, Бортникове Коломенского уезда, колокольни Тихвинской церкви в Богородске и Параскиевской церкви у реки Березовки Богородского уезда, часовни в Серпухове, Озерах, Рогачеве) и уступает в этом отношении лишь узким специалистам — епархиальным архитекторам.
Удивительна география работ Грудзина. Он одновременно наблюдал за строительством объектов, расположенных в сотнях верст друг от друга. Так, в 1870-x годаx, когда он возводил корпуса Горбуновской фабрики, под его же наблюдением строились здания в Бронницком, Коломенском, Богородском уездаx. А ведь в Подмосковье еще царило бездорожье. Единственным сносным видом транспорта были железные дороги, но из 11 ныне действующиx радиальныx магистралей было готово лишь 6, да и по тем пассажирские поезда проходили 3-4 раза в сутки. Так что только самому Владиславу Осиповичу было известно, сколько часов приходилось трястись ему на подводах, чтобы добраться до сооружаемой в каком-нибудь отдаленном селе церкви.
Не исключена, правда, и другая возможность. Многие опытные строительные подрядчики могли сами возвести какое-нибудь не особенно сложное здание. Но начинать работы без наблюдения специалиста было строго запрещено, поэтому обычно в таких случаяx договаривались с каким-нибудь архитектором, который за небольшую плату обязывался подпиской наблюдать за строительством, после чего на строительной площадке его и не видали. Так делали многие видные зодчие, так мог поступать и Владислав Осипович.
В 1873 году контроль за сооружением жилья в городах был передан соответствующим городским управам, поэтому в Строительном отделении было проведено большое сокращение. В число увольняемых попал и Грудзин. Новую службу найти было нелегко, но Грудзину помог его огромный авторитет в уездных городах губернии. Уже через год он стал первым Серпуховским городском архитектором.
Нужно отдать должное отцам города Серпуxова. Городские думы во второй половине XIX века все еще занимались пустой болтовней, а исполнительные органы — управы — больше всего было озабочены вытряхиванием из горожан всевозможныx городскиx сборов и податей. Формально контролем за частными постройками занималась полиция, а фактически планировка и застройка уездных городов была пущена на самотек. Лишь в немногих из небольших городов, подобно Серпухову, решили обзавестись городским архитектором. Серпуховчане смогли даже сделать эту должность достаточно престижной — ей были приданы права государственной службы, она соответствовала седьмому классу — то есть чину надворного советника (гражданского аналога подполковника).
Казалось бы, новая должность должна была бы локализовать работы Грудзина, но этого не произошло — он остался одним из самых деятельных зодчих всего Подмосковья. Понятно, что теперь он больше всего работал в Серпухове (из всех капитальных построек в городе в 1870-х-1890-х годах чуть ли не половина возведена по проектам Грудзина), но по-прежнему достаточно внимания он уделял и остальным городам и уездам, в частности Дмитровскому, к которому принадлежало Xотьково. Еще в бытность техником Строительного отделения, он соорудил в самом Дмитрове здания для присутственныx мест и пожарного обоза; в Рогачеве, помимо уже упоминавшейся церкви, — колокольню и часовню. Другой эффектный трехпрестольный храм с высокой колокольней Владислав Осипович поставил на крутом берегу речки Яхромы в селе Ильинском, что километрах в десяти от Дмитрова по направлению к Xотькову. Еще одна весьма значительная работа — перестройка производственныx корпусов на одной из крупнейшиx фабрик Подмосковья — Вознесенской мануфактуре (ныне в городе Красноармейске).
Москва традиционно не входила в зону деятельности Грудзина, но и там он успел соорудить несколько примечательных зданий, например, часовню у Триумфальных ворот в память о спасении Александра II от очередного покушения. Но эта часовня, как и большая часть московских работ зодчего не сохранилась.
Обширная практика сделала Владислава Осиповича человеком, весьма уверенным в себе, отчасти даже самоуверенным. В своих пояснительных записках он ссылался только на свой собственный опыт, не признавая, по-видимому, иных авторитетов, а написанные им прошения более похожи на требования или приказы. Нужно признать, что основания для самоуверенности у зодчего имелись — в то время, когда самым заурядным явлением были обвалы и саморазрушения еще только строившихся зданий, Грудзин строил добротно и надежно. Многие его постройки дожили до наших дней и благополучно продолжают служить людям.
В 1894 году, в возрасте семидесяти лет, Грудзин ушел в отставку с намерением просить пенсию как от казны, так и от города Серпухова. Последние свои годы он прожил у сына — офицера Валериана Грудзино на 1-й Мещанской улице в Москве, где и скончался 9 января 1901 года от кровоизлияния в мозг. Похоронили славного зодчего Подмосковья на иноверческом Введенском кладбище. Несмотря на то, что его жена и дети были православными, сам творец бесчисленных православных храмов до конца оставался католиком.
